22 марта 2024
Губернатор Тверской области Игорь Руденя выразил соболезнования в связи с трагедией в ТЦ «Крокус Сити Холл» в Московской области

19 лет назад жители Тверской области узнали про польские захоронения в Медном


26 апреля 2019 14:38 / Город

Источник фото: infourok.ru

Тайна медновских и катынских захоронений не первый год вызывает серьезные дискуссии в научном сообществе. Кто же все-таки лежит под плитами мемориала?

Тайна медновских и катынских захоронений не первый год вызывает серьезные дискуссии в научном сообществе. Кто же все-таки лежит под плитами мемориала: рассреляные польские офицеры или наши воины, умершие от ран и погибшие в ходе ожесточенных боев на этой территории осенью 1941? Эти вопросы поднимают на круглых столах и в научных дебатах, ими задаются участники Вахт памяти, общественных движений и просто граждане, не равнодушные к истории своей Родины.
А в этом году эта тема особенно актуальна: как-никак, 80 лет назад началась Вторая Мировая война, именно по этой причине в СССР оказались десятки тысяч граждан Польши. Кто-то из них содержался в Осташковском лагере (Тверская область). По официальной версии более шести тысяч поляков весной 1940 года расстреляны в Калинине и захоронены в Медном. Сегодня все больше историков утверждает: этому нет убедительных доказательств, и Советский Союз к гибели поляков не причастен, это — преступление фашистских карателей.
Сейчас, в преддверии Дня Победы, мы снова возвращаемся к этой теме. Точнее, предлагаем читателям ознакомиться с трудами исследователей. Ряд фактов, проливающих свет на многие спорные вопросы катынско-медновского дела, в своем докладе приводит публицист, автор книг «Тайна Катыни или злобный выстрел в Россию», «Катынь. Современная история вопроса» и других исследований, посвященных этой тематике", Владислав Швед*.

* Швед Владислав Николаевич, действительный государственный советник РФ 3 класса, политолог, исследователь Катынского дела.

10 фактов, разоблачающих нацистско-польскую версию катынского преступления

В.Швед

"Известно, что Международное общество «Мемориал» к 80-летию так называемого катынского расстрела готовит новую книгу «Книга памяти. Убиты в Медном». В 2015 г. «Мемориал» издал книга «Книгу памяти: Убиты в Катыни».

По мнению Александра Эдмундовича Гурьянова, руководителя польской программы «Мемориала» эти книги должны нанести сокрушительный удар по советской версии катынского преступления. Однако на деле они являются обычными мартирологами, то есть перечнем фамилий погибших и пропавших без вести польских граждан в период Второй мировой войны на территории СССР.

Составителем этих книг является вышеупомянутый А. Гурьянов, заместитель председателя Совета Научно-информационного и просветительского центра "Мемориал", лауреат премии Егора Гайдара. Является одним из ведущих катыноведов в России. По образованию физик. Около 20 лет занимается историческими исследованиями советской репрессивной политики.

Похвально, что гражданин России А. Гурьянов занимается увековечиванием памяти польских граждан. Но ведь это уже сделали польские историки. Насколько мне известно, подобные мартирологи давно изданы в Польше. Возникает вопрос, кому в России будет интересен 6-тысячный поимённый список и биографические справки («биограммы») польских граждан, абсолютное большинство из которых, по мнению Главной военной прокуратуры РФ (ГВП РФ), считаются пропавшими без вести? Однако «Мемориал» и польская сторона считают их захороненными на спецкладбище НКВД в Медном, близ Твери (бывшей в СССР городом Калининым).

Говорить о варварской эксгумации на спецкладбище НКВД в Медном, проведенной с помощью экскаватора в августе 1991 г. особо не стоило бы. Если бы не вопиющие факты наглой фальсификации этих так называемых «польских» захоронений. Как можно было на основании 243 якобы установленных останков польских полицейских, но лишь при 226 черепах, из которых  62 имели огнестрельные ранения, заявить о том, что в Медном захоронено более 6.311 польских граждан, якобы расстрелянных во внутренней тюрьме Калининского УНКВД? При этом известно, что на спецкладбище в Медном покоятся тысячи расстрелянных в конце 1930-х годов врагов советской власти, а также большое количество умерших от ран советских воинов в период Великой Отечественной войны.

К этому надо напомнить, что в 1997 г. украинские поисковики в захоронениях на территории городской тюрьмы во Владимира-Волынском нашли жетон № 1099, принадлежавший польскому полицейскому Людвику Маловейскому. А вот мемориальная бронзовая табличка с фамилией «Ludwik Malowiejski» находится на мемориале в Медном. В 2012 г. уже польские археологи, ведя поисковые и эксгумационные работы в том же Владимире-Волынском среди жертв нацистского расстрела 1941 года, обнаружили жетон польского полицейского № 1441 Юзефа Кулиговского. И в этом случае мемориальная бронзовая табличка с фамилией «Jozef Kuligowski» находится на мемориале «Медное». Удивительно, если бы не было так странно и явно отдавало фальсификацией.

Поэтому лучше бы Гурьянов и его группа занялись бы выяснением списков жертв советских репрессий и умерших воинов, захороненных в Медном. За это ему была бы честь и хвала. Но в России гранты на подобное выделяют, зато Польша на выявление польских захоронений - выделяет. Как известно, деньги надо отрабатывать. Александр Эдмундович делает это вполне успешно. Что подтверждает факт его награждения в 2005 г. Кавалерским Крестом Ордена Возрождения Польши.

Тем не менее, до сих пор не ясно, кто покоится под польскими именными табличками в Медном? Вот поле деятельности для г-на Гурьянова. Но вместо этого он в 79-ю годовщину катынских событий порадовал россиян пространной видео-конференцией (2 час. 40 мин.) на тему мифического расстрела органами НКВД СССР весной 1940 г. 21.857 польских военнопленных и заключенных, который обобщенно именуют Катынский расстрел. К сожалению, видеосообщение А. Гурьянова свелось к перечню давно известных аргументов нацистско-польской версии о расстрелах в Катыни и Калинине.

***

По теме этих расстрелов я бы хотел бы высказаться. Но, прежде, немного о себе. Непосредственно на производстве я стал работать в 15 лет, столяром. Затем на заводе работал слесарем-регулировщиком высокого разряда. После института прошел путь от мастера до начальника цеха экспортной продукции. На комсомольско-партийной работе с 1969 г. по 1991 г.

Являлся 1-ый секретарем крупнейшего в Литве Октябрьского райкома Компартии Литвы г. Вильнюса, членом ЦК Компартии Литвы, впоследствии 2-ым секретарем ЦК Компартии Литвы/КПСС, член ЦК КПСС и депутатом Верховного Совета Литвы. По образованию: инженер-механик и политолог (политехнический институт и высшая партшкола).

Соответственно, накопил большой опыт работы с партийными документами, не только в плане их выработки и принятия, но и в плане подготовки партдокументов для передачи в Архив Компартии Литвы. В КПСС это являлось весьма непростой процедурой.

Особо отмечу, что с осени 1983 г. в Октябрьском РК КПЛ г. Вильнюса я отвечал за документы «Особой папки» по вопросам готовности работы райкома партии и района в условиях возможного ядерного удара противника. Эта папка была введена указанием ЦК КПСС после общеизвестного инцидента со сбитием в сентябре 1983 г. южнокорейского Боинга, что едва не поставило мир на грань ядерной войны.

Затем в октябре того же 1983 года советская атомная подлодка (АПЛ), будучи на боевом дежурстве в Саргассовом море, намотала на винт новейшую суперсекретную низкочастотную антенну, предназначенную для поиска советских АПЛ. Американцы для возврата антенны были готовы брать советскую субмарину на абордаж. Вновь мир оказался на грани ядерной войны.

После этого тогдашний Генсек ЦК КПСС Юрий Андропов дал указание ввести в ЦК союзных республик, обкомах, горкомах и райкомах КПСС «Особую папку», в которой должны были храниться планы мероприятий деятельности руководящих парторганов всех уровней в условиях трех периодов атомной угрозы. Подготовка этой папки стоила немало крови и нервов партработникам, в том числе и мне. Однако это позволило мне уяснить на практике требования, предъявляемые к документам «Особой папки» и их хранению.

Поэтому, когда я слышу сомнительные аргументы и предположения сторонников нацистско-польской версии катынского преступления, которых я именую катыноведами, относительно порядка рассмотрения вопросов на заседаниях Политбюро ЦК ВКП(б) в 1940 г., а также оформления принятых на ПБ партийных решений, их секретности и хранения, меня берёт оторопь.

Сразу же замечу, что существуют существенные различия в порядке принятия решений сталинским и брежневским Политбюро ЦК КПСС. Тем не менее, многие из катыноведов за эталон берут брежневское ПБ. Это в корне не верно. О различиях в порядке подготовки и проведения заседаний Политбюро ЦК ВКП(б) и Политбюро ЦК КПСС я писал в своей книге «Катынь. Современная история вопроса» (М., Алгоритм, 2012 г.).

В настоящем сообщении я изложу несколько важных, на мой взгляд, аргументов, убедительно опровергающих нацистско-польскую версию катынского преступления. Но, прежде, немного истории.

***

Прежде всего, должен привести документально подтвержденные факты об имевшем место сотрудничестве. польского правительства в эмиграции, в Лондоне в апреле 1943 г. с нацистами по вопросам фальсификации катынского преступления. Это стало известно из книги «РКС» («Разведывательный клуб союзников», М.: Кучково поле, 2016), написанной Владимиром Ивановичем Лота, историком советской разведки, кандидатом исторических наук, доцентом. В ней, на стр. 181-185, изложены любопытные факты: «По данным резидента военной разведки Шандора Радо, советского разведчика, действовавшего в Швейцарии, первые контакты представителей фашистской Германии и польского правительства в эмиграции произошли весной 1943 года….

…Из данных источника Радо «Лонга» следовало, что немецкое Министерство иностранных дел с апреля 1943 года пытается установить контакт с польским правительством в эмиграции. В конце апреля 1943 года источник Браут сообщил Радо следующее: …Непосредственно после первого немецкого сообщения о трупах в Катынском лесу польское посольство в Берне получило указание от польского правительства в Лондоне сделать запрос в Международный Красный Kpecт.

Немцы сообщили польскому посольству в Берне, что они делают срочный запрос в Международный Красный Крест по вопросу Катыни. По немецкому настойчивому требованию польское посольство в Берне редактировало текст своего запроса совместно с немецким посольством. Польское посольство получило для своей редакции всего три часа, так как немцы требовали, чтобы польский запрос был подан одновременно с немецким…». Вот такую совместную акцию нацисты с помощью поляков провели в апреле 1943 г. против СССР.

К сожалению, в апреле 1990 г. президент СССР и генсек ЦК КПСС Михаил Горбачев подкрепил нацистско-польскую акцию 1943 г. Горбачев, 13 апреля 1990 г. в день встречи в Москве с президентом Польской народной республики В. Ярузельским, дал указание опубликовать в газете «Известия», без какого-либо расследования и судебного рассмотрения обстоятельств Катынского дела, официальное «Заявление ТАСС о катынской трагедии». В нем было признание о «…непосредственной ответственности за злодеяния в катынском лесу Берии, Меркулова и их подручных» за гибель примерно 15 тысяч польских военнослужащих.

Далее официальное расследование катынского преступления, в широком смысле слова (то есть события в Катыни, Калинине и Харькове), велось с учетом политической установки, изложенной в Заявлении ТАСС. Начало этого расследования следует датировать 22 марта 1990 г. Тогда прокуратура Харьковской области Украинской ССР возбудила уголовное дела по факту обнаружения захоронений в лесопарковой зоне Харькова. Затем 6 июня 1990 г. прокуратура Калининской области РСФСР возбудила дело о судьбе польских военнопленных, содержавшихся в Осташковском лагере и бесследно пропавших в мае 1940 г.

Затем эти дела были переданы в Главную военную прокуратуру (ГВП) СССР и в сентябре 1990 г. оба дела были объединены в одно уголовное дело № 159 «О расстреле польских военнопленных из Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей НКВД СССР в апреле-мае 1940 г.». Это и считается началом официального расследования катынского преступления.

Замечу, что в названии уголовного дела № 159 изначально было определено не только время преступления и, соответственно, кто «преступник»! Нацистов в 1940 г. на территории СССР не было! Соответственно, следователи ГВП СССР были ориентированы на правовое оформление политического решения Горбачева о виновности бывших руководителей СССР и НКВД за гибель польских военнопленных и арестованных граждан весной 1940 г. Уголовному делу следовало придать юридически законченную форму и закрыть его за смертью обвиняемых.

Особо отмечу, что «Катынское» уголовное дело, расследуемое Главной военной прокуратуры РФ (ГВП РФ) до 2004 г. изначально имело номер № 5у-6818-90. Именно под этим номером оно было возбуждено 28 сентября 1990 г., зарегистрировано во всех официальных учетах и именно под этим номером шла и продолжает идти вся официальная переписка по данному делу.

Публично используемый в публичной переписке, публицистике и работах историков номер «159» полностью совпадает с номером статьи 159 «Мошенничество» Уголовного кодекса РФ. Судя по всему, использованием столь странного номера сотрудники Главной военной прокуратуры РФ негласно подали знающим УК РФ знак о том, что «катынское» уголовное дело №159 изначально было заряжено на фальсификацию.

После развала Союза дело № 159 перешло в Главную военную прокуратуру России. Ранее данная политическая установка по катынскому делу теперь приобрела ярко выраженный антисоветский характер. Необходимо было на примере Катыни подтвердить бесчеловечность советского режима. Тогда в этом ключе были организованы допросы ключевых свидетелей по катынскому делу бывших сотрудников НКВД-КГБ СССР Д.С.Токарева, П.К.Сопруненко и М.В.Сыромятникова.

1. 14-летнее следствие по делу №159 и Меморандумы Минюста РФ в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ)

Министерство юстиции РФ 19 марта и 13 октября 2010 г. направило в Европейский суд по правам человека Страсбурге (ЕСПЧ) Меморандумы с позицией России по заявлению «Яновец и другие против России». Фактически это было рассмотрение Европейским судом «Катынского дела». Направленные в ЕСПЧ Меморандумы в России скрываются. Однако, благодаря польским СМИ, их содержание стало известно. Меморандумы важны тем, что в них представлена официальная правовая позиция России по катынскому преступлению, базирующаяся на результатах 14-летнего расследования Главной военной прокуратурой (ГВП) РФ «Катынского дела».

Меморандумы Минюста РФ поставили крест на публичной политической, на деле нацистко-польской версии «Катынского дела», которую вот уже 20 лет озвучивают руководители СССР и России и так называемые официальные катыноведы. Представляется целесообразным озвучить некоторые принципиальные позиции, содержащиеся в этих документах.

Так, в пункте 43-ем Меморандума от 19.03.2010 г. сообщалось, что окончательные сведения о судьбе родственников польских истцов (т. е расстреляны или нет), подавших жалобы в ЕСПЧ, «установлены не были».

В пункте 60-ом Меморандума заявлено, что: «Власти Российской Федерации хотели бы уточнить, что они не проводили расследование обстоятельств смерти родственников заявителей». Это подтверждение того, что ГВП РФ не проводила расследование обстоятельств гибели 21.857 польских граждан, которые согласно записке председателя КГБ СССР А. Шелепина из «закрытого пакета №1», считаются расстрелянными сотрудниками НКВД весной 1940 года.

В том же Меморандуме констатировалось, что российским «следствием достоверно установлена гибель в результате исполнения решений «тройки» 1803 польских военнопленных, установлена личность 22 из них». Остальные признаны «пропавшими без вести», с чем выразил несогласие ЕСПЧ. В том же Меморандуме было подчеркнуто, что «таблички с фамилиями польских офицеров на памятнике в катынском лесу не подтверждают в правовом смысле ни того, кто там похоронен, ни того, кто там был убит».

В пункте 45-ом Меморандума от 19.03.2010 г. была дана негативная оценка нацистской эксгумации 1943 г. в Катыни, которую сегодня активно пропагандирует российское общество «Мемориал» и польские власти. Там сказано: «Что касается эксгумаций 1943 г. в Катынском лесу, согласно архивным документам, Техническая комиссия Польского Красного Креста и Международная комиссия не проводили идентификацию извлеченных останков в соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства».

Пункт 46-ой содержит весьма важную констатацию. Он гласит, что: «Список лиц, якобы опознанных в 1943 г. был опубликован в книге «Amtliches Material zum Massenmord von Katyn», изданной властями Германии в том же году. Указанный список не является доказательством по уголовному делу № 159». То есть, российские прокуроры сочли немецкий эксгумационный список катынских жертв сомнительным.

В этой связи напомню, что представители общества «Мемориал», игнорируя официальную правовую позицию по нацистской эксгумации 1943 г. в Катыни, изложенную в Меморандумах Минюста РФ 17 сентября 2015 г. устроили в Москве презентацию 930-страничной книги Памяти «Убиты в Катыни», в основе которой лежит немецкий эксгумационный список катынских жертв.

Многостраничное предисловие к книге Памяти демонстративно базируется на результатах сфальсифицированной германскими нацистами эксгумации 1943 г. Оно щедро приправлено фотографиями из «Официальных материалах о массовых убийствах в Катыни» («Amtliches Material zum Massenmord von Katyn»), изданных в Берлине в 1943 г. Фактически «Мемориал» занялся скрытой пропагандой германского нацизма!

Этот пример достаточно ярко свидетельствует о непростой ситуации, сложившейся в России в отношении катынской трагедии. Дело Геббельса, по указанию которого в 1943 г. была осуществлена фальсификация Катыни, благодаря российской 5-ой колонне, на которую пока управы нет, живет и процветает.

Но вернусь к Меморандуму Минюста РФ от 19.03.2010 г. В пункте 61-ом Меморандума говорится о внесудебных решениях относительно польских военнопленных: «…В ходе расследования было установлено, что определенные должностные лица из руководства НКВД СССР превысили полномочия, предоставленные этому учреждению, в результате чего так называемая “тройка” приняла внесудебные решения относительно некоторых польских военнопленных. Действия этих должностных лиц были квалифицированы как… превышение власти, совершенное при особо отягощающих обстоятельствах и повлекшее тяжкие последствия».

Как видим, на правовом уровне речь идет об ответственности должностных лицах из центрального аппарата НКВД СССР, но не о довоенном политическом руководстве Союза ССР.

В пункте 62-ом констатируется: «В ходе расследования оказалось невозможным … получить информацию относительно решения по расстрелу конкретных лиц, так как все записи были уничтожены и восстановить их было невозможно…». Вывод об отсутствии достоверных сведений и документов о гибели родственников польских заявителей сформулирован и в пункте 69-ом меморандума. Эти выводы ставят под сомнение достоверность катынских документов из известного «закрытого пакета № 1», из архива Политбюро ЦК КПСС.

Из меморандумов Минюста РФ следует, что руководству НКВД СССР в вину можно вменить только гибель 1803 польских граждан. Однако публичные заявления политического руководства РФ и заявление Государственной Думы о Катынской трагедии от 16 ноября 2010 г., поставили крест на российской официальной правовой версии Катынского дела, изложенной в Меморандумах Минюста, направленных в ЕСПЧ.

Соответственно, ЕСПЧ своим Постановлением от 16.04.2012 года по заявлению «Яновиц и другие против России» получил возможность ответственность за гибель 21.857 польских офицеров и граждан возложить на довоенное сталинское руководство СССР и, соответственно, на Россию, которая является правопреемником и правопродолжателем СССР.

Следует также отметить, что ГВП РФ своим итоговым постановлением от 21 сентября 2004 г. прекратила «катынское» уголовное дела №159 на основании пункта 1-ого части 1-ой ст. 24 УПК РФ – «за отсутствием события преступления».

В переводе с профессиональной юридической терминологии на обычный русский язык это означает, что ни один из 14.442 польских военнопленных, отправленных в апреле-мае 1940 г. из Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей НКВД весной 1940 г., в распоряжение областных Управлений НКВД (УНКВД), на территории СССР расстрелян не был.

2. О закрытом пакете №1, как главном документальном подтверждении нацистко-польской версии Катыни

Известно, что категория секретности «закрытый пакет» в ЦК РКП(б) появилась во времена Ленина и по его инициативе. Так появились «закрытые пакеты», а точнее «закрытые конверты», вскрыть которые имел право только сам Ленин или его жена Крупская.

В «закрытых пакетах», хранивших в Архиве ПБ ЦК КПСС, как правило, хранилась «горячая информация». В них находились сведения о предках Ленина, о самоубийстве Н.Аллилуевой, секретный протокол к пакту Риббентропа-Молотова, материалы о роспуске Коммунистической партии Польши в 1938 г. и, наконец, документы о так называемом «Катынском деле».

Максимальный номер «закрытого пакета», найденного в архиве ПБ ЦК КПСС, был № 34. Это был пакет с материалами о секретных советско-германских соглашениях, заключенных в 1939-1941 гг. Он был «обнаружен» в октябре 1992 г. Кто и почему присвоил этому пакету №1, в котором хранились документы не 1920 г., а 1940 г. неизвестно? Как неизвестно и происхождение этого пакета.

Известно, что «Закрытый пакет № 1» после его внезапного «обнаружения» в Архиве Политбюро ЦК КПСС хранился у Горбачева в сейфе до передачи его 24 декабря 1991 г. Ельцину. После этого официально утверждают, что 24 сентября 1992 г. пакет был вновь обнаружен в Архиве Президента РФ специальной комиссией, которая якобы знакомилась с материалами, находящимися в запечатанных пакетах бывшего Архива Политбюро.

Однако депутат Госдумы Андрей Макаров 15 октября 2009 г. на заседании круглого стола «Фальсификация истории и исторические мифы, как инструмент современной политики» рассказал подлинную историю обнаружения катынских документов. Они действительно были обнаружены в сентябре 1992 г. в самый разгар процесса по «делу КПСС», но не в Архиве, а в личном сейфе Ельцина.

Макаров рассказал, что они (с Сергеем Шахраем) пришли к Ельцину. «Мы и говорим: Борис Николаевич, фигово идет процесс по делу КПСС. Он открыл сейф, чтобы было просто понятно, как это происходит, достал оттуда 6 папок и сказал: ладно, берите. Мы смотрим при нем, что это такое. Он две отобрал обратно и говорит: нет, сегодня об этом еще рано говорить. Вот я случайно увидел название, о чем, волосы дыбом встают. А ведь в стране об этом пока вообще больше никто не знает. А вот проблема в том, что одной из тех папок, которые легли, была Катынь» («Наше время», № 139 от 26 октября-01 ноября 2009 г).

Между тем, на «Закрытом пакет №1» с катынскими документами было лишь напечатано:

Постановление ЦК КПСС П13/144-оп от 5. III. 1940 г. и стр. 9 и 10 из протокола № 13-оп (1940 г.) - 2 экз. (2 л.). Всего - 4 л.
Записка НКВД СССР (Берия) № 794/Б от марта 1940 г. на 4 листах
Записка КГБ т. Шелепина (рукописный текст) от 3 марта 1969 г. № 632-ш (№ ЦК- 0680) – 1 л. и проект постановления ЦК КПСС (рукописный текст) – 1 л.

Как в этой ситуации понимать вышеприведенные слова А. Макарова о том, что у него встали дыбом волосы от прочитанного названия?

После извлечения «закрытого пакета №1» из сейфа, Ельцин дал указание направить первым делом катынские документы в Варшаву. Уже 14 октября 1992 г. главный архивист РФ Р.Пихоя, по поручению Ельцина, вручил в Варшаве президенту Польши Л.Валенсе заверенные ксерокопии всех обнаруженных в закрытом пакете документов.

Между тем возникает вопрос, а что мешало Ельцину ещё в мае того же года передать президенту Польши Валенсе документы из «закрытого пакета № 1»? Ведь тот тогда был с визитом в Москве. Хочешь, не хочешь, а приходится прислушиваться к тем исследователям, которые утверждают, что катынские документы тогда были ещё «в работе» и их не успели надлежащим образом «оформить».

Второй комплект ксерокопий А.Макаров и С.Шахрай в тот же день, 14 октября 1992 г. представили в Конституционный суд РФ. В то время в суде рассматривалось «дело КПСС». Документы из «закрытого пакета № 1» стали преподноситься сторонниками Ельцина, как главное доказательство «бесчеловечной сущности» коммунистического режима.

Однако, Председатель КС В.Зорькин и члены КС РФ, исходя из странностей в оформлении и содержании представленных в черно-белых ксерокопиях документов, усомнились в их подлинности и исключили «катынский эпизод» из рассмотрения. В этом нет ничего удивительного, поскольку у юристов, привыкших к строгости и безупречности исполнения советских государственных и партийных документов, уровень исполнения и содержание катынских документов вызвал недоумение.

3. Фальсификация документов «закрытого пакета №1»

В мае-июне 2010 г. заместитель председателя Комитета ГД по конституционному законодательству и государственному строительству Виктор Иванович Илюхина (ныне покойный) заявил о вероятной фальсификации записки Берии Сталину № 794/Б.

Мне и моему коллеге по исследованию Катыни Сергею Стрыгину Виктор Иванович предоставил возможность одним из первых ознакомиться с вещественными доказательствами фальсификации документов сталинского периода. 27 мая 2010 г. на столе в его рабочем кабинете в Госдуме мы увидели пустые бланки довоенного времени, россыпь печатей, штампов и факсимиле и архивное дело № 29 том 7 «Переписка НКГБ – НКВД с ЦК ВКП(б) в период с 02.01.1041 по 05.05.1941 г. О приготовлении Германии к войне против СССР» из Спецфонда (фонд 9).

Сильное впечатление на меня и Стрыгина произвели два листа бумаги, на которых заявитель, как говорил Виктор Иванович, буквально «на ходу» воспроизвёл несколько вариантов подписей Берии и Молотова. Сходство с подписями, присутствующими на записке Берии Сталину, было просто поразительным.

Несколько позже заявитель, давний знакомый Илюхина, как затем вскользь заметил Виктор Иванович, передал ему 5 листов черновиков записки Берии № 794/Б с пометками «куратора» фальсификаторов. В пометках говорилось какие надписи и подписи нанести на «документ».

Но, главное в том, что в этих черновиках предлагалось расстрелять не 25.700, а 46.700 пленных и арестованных поляков. Но видимо, осознав, что такое количество сразу же вызовет подозрение, «куратор» от руки внес в отпечатанный текст исправления, соответствующие количественным данным, соответствующим данным известной сегодня записке Берии.

Заявитель также сообщил Илюхину, что в начале 1990-х годов прошлого века из специалистов высокого уровня была создана группа по подделке архивных документов, касающихся важных событий советского периода. Эта группа работала в структуре службы безопасности российского президента Б.Ельцина. Территориально она размещалась в помещениях бывших дач работников ЦК КПСС в поселке Нагорный (ныне – дом отдыха «Нагорное» Управления делами Президента РФ).

По поводу возможной фальсификации катынских документов В.Илюхин официально обращался к Г.Зюганову, Председателю ЦК Компартии РФ. Более того, он 16 июня 2010 г. об этом заявил на пленарном заседании Государственной Думы. Депутаты его заявление как бы не заметили. Официальные власти РФ на заявления депутата Илюхина также не отреагировали (http://www.viktor-iluhin.ru/node/293).
Внезапная смерть В. Илюхина 11 марта 2011 г. прекратила попытку расследовать фальсификацию катынских документов. Доп. информацию по данному вопросу см. на (http://doc20vek.ru/node/2256)

4. Какой была записка Берии Сталину за № 794Б?

Мне довелось встретиться, а также трижды разговаривать с хранителем «закрытого пакета №1» Виктором Ефимовичем Галкиным (встречи: 21 дек. 2007 г., 31 марта 2008 г. и тел. разг. 28 апреля 2008 г.). Галкин уверенно заявлял, что записка Берии Сталину № 794/Б была на одном листе.

Он утверждал, что записка Берии, которую он возил в КГБ СССР, была напечатана на одном листе, и в ней говорилось о расстреле примерно 2-3 тысяч польских офицеров. Он увидел её в кабинете Черненко. После того, как Константин Устинович в апреле 1989 г вскрыл «закрытый пакет № 1», он поручил Галкину законвертовать записку, т. е. вложить в конверт и заклеить.

Относительно 4-х страничной записки Берии № 794/Б (точнее её цифрового цветного скана), который я показал Галкину, он заявил, что подобного документа не видел и не помнит. В тот момент я с сомнением отнесся к заявлению Виктора Ефимовича, полагая, что он спутал записку с выпиской из решения Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г., которая действительно была напечатана на одном листе.

В апреле 2008 г. Галкин позвонил мне по телефону и сказал, что встретил в поликлинике бывшую коллегу по Архиву. Та ему сказала, что «его пакеты лежат на полке не распечатанными»?! Чтобы это значило, осталось невыясненным. Неясной осталась и причина, по которой крайне осторожный Галкин вдруг позвонил мне.

Впоследствии информацию о письме Берии на одном листе, а не на 4-х, как принято считать, подтвердил историк Юрий Николаевич Жуков. Он, участвуя в процессе КПСС, занимался поиском архивных документов сталинского периода. Соответственно, ему в архиве вручили письмо Берии Сталину о поляках на одном листе. Этот факт Ю. Н. подтвердил 23 апреля 2008 г. в разговоре со мной у него дома.

И лишь после подтверждения Жукова я понял, что память Галкина не подвела. Более определенно высказаться о записке Берии №794/Б можно будет высказаться только после её полной, независимой и объективной экспертизы.

Однако вывод, изложенный в пункте 62-ом Меморандума Минюста РФ от 19.03.2010 г., что: «В ходе расследования оказалось невозможным… получить информацию относительно решения по расстрелу конкретных лиц, так как все записи были уничтожены…», позволяет уверенно заявить о фальсификационной сущности катынских документов из «закрытого пакета №1», которая вызвала подозрение сотрудников ГВП РФ.

5. Об экспертизе текста записки Берии экспертом Молоковым

По инициативе С. Стрыгина в марте 2009 г. экспертно-криминалистическая лаборатория Э. Молокова установила, что первые три страницы записки Л. Берии И. Сталину № 794Б от «_» марта 1940 г. с предложением о расстреле 25.700 польских граждан, были напечатаны на одной пишущей машинке, а последняя четвертая страница – на другой.

Дополнительно эксперт сообщил, что шрифт первых трёх страниц записки не встречается ни в одном из известных ему писем НКВД того периода. Но главное в том, что печатание последней строки текста третьей страницы записке так, чтобы она соответствовала первой строке текста четвертой странице весьма трудоемкая процедура.

Проще было бы перепечатать 5 строк текста четвертой страницы. Но там была подпись Берии, личная правка Сталина и пометки сотрудников архива. Это придавало достоверность фальшивому документу. Однако шрифт другой машинки стал в тексте записки стал важнейшим свидетельством фальсификации первых трех страниц записки Берии.

6. О записке Шелепина

Другим важнейшим документом, который, по мнению катыноведов, безусловно подтверждает расстрел органами НКВД СССР весной 1940 г. 21.857 польских граждан, является записка председателя КГБ СССР А. Шелепина тов. Н. Хрущеву от 03 марта 1959 г. за исх. № 632-ш. В ней Шелепин, только что назначенный председателем КГБ, просил дать разрешение на уничтожение учетных дел расстрелянных в 1040 г. поляков.

Основная мысль, которая явственно просматривается в записке Шелепина, следующая: избавьте КГБ и СССР от ненужных и опасных документов! Это утверждение, видимо, должно было придать обоснованность просьбе «чекистов». Однако в КГБ в то время хранились не менее опасные материалы, но никто их не просил уничтожить.

Историко-содержательный анализ текста записки Шелепина (приходится так называть её, несмотря на то, что Шелепин не был её автором) свидетельствует, что эту записку невозможно по следующим причинам считать надежным историческим документом.

Прежде всего, она дезинформировала главу Советского государства Хрущева о действительной ситуации с Катынским делом. Так, в записке утверждается, что выводы комиссии Н.Бурденко, согласно которым «все ликвидированные там поляки считались уничтоженными немецкими оккупантами… прочно укрепились в международном общественном мнении.

Это утверждение ложно. И об этом хорошо было известно Хрущеву. Все послевоенные годы Катынское дело на Западе упорно разворачивалось в антисоветском направлении. Ситуация с Катынью с начала 1950-х годов являлась важным элементом идеологической войны Запада, прежде всего США, против СССР.

Во время визита Хрущева в Польшу осенью 1956 г. в связи с антисоветскими волнениями, тому пришлось выслушать немало по поводу причастности НКВД к расстрелу поляков в Катыни. А тут в записке «молодой» выдвиженец Шелепин уверяет Хрущева, что все в мире верят советской версии. В этой связи возникает вопрос, читал ли Хрущев в марте 1959 г. именно тот текст записки № 632-ш, который ныне приписывается Шелепину?

Я уверен, в 1959 г. в одном из кабинетов ГБ СССР хранились 3196 учетных дел расстрелянных польских граждан. Видимо, их и просил уничтожить А. Шелепин, в целях высвобождения кабинета в здании центрального аппарата КГБ СССР. Для 21.857 учетных дел одного кабинета, вряд ли бы хватило бы. Полагаю, что подлинная записка Шелепина Хрущеву содержала цифру 3196 рассрелянных. Затем в ходе фальсификации катынских документов, произошедшей в 1992 г., письмо Шелепина было подкорректировано на расстрел 21.857 чел. Не случайно следователь ГВП Яблоков не пожелал показать Шелепину текст записки?!

В мае 2010 г. заявитель, пришедший к Илюхину, подтвердил, что записка Шелепина была сфальсифицирована. Занимался этим некий полковник Климов. Видимо, полковник, понимая преступность поступившего ему приказа о фальсификации, специально допустил, помимо орфографических и грамматических, существенные фактологические ошибки.

Так, в записке говорится о «пленных и интернированных» поляках, тогда как весной 1940 г. в Козельском, Старобельском и Осташковском лагерях содержались исключительно военнопленные, а в тюрьмах – арестованные граждане бывшей Польши. Интернированные поляки появились в лагерях НКВД только после вхождения Прибалтики в состав СССР летом 1940 г.

Помимо этого в записке указывается, что поляки расстреливались непосредственно: «в Старобельском лагере близ Харькова и Осташковском лагере (Калининская область)». В то же время утверждается, что офицеры из Старобельского лагеря якобы расстреливались во внутренней тюрьме Харьковского УНКВД, а военнопленные из Осташковского лагеря – в тюрьме Калининского УНКВД. И т.д. и т.п. Полагаю этого достаточно, чтобы сомневаться в достоверности записки Шелепина.

Полный анализ ошибок и неточностей в записке Шелепина  я изложил в главе «Шелепин как «важнейший» свидетель по делу № 159» в книге «Тайна Катыни» (2007 г.), а затем в книге «Катынь. Современная история вопроса» (2012 г.). К этому анализу необходимо добавить достаточно аргументированное исследование записки Шелепина, появившееся в ин-те: (https://aloban75.livejournal.com/1415167.html).

7. Сколько польских граждан было расстреляно в 1940 г. в СССР?

В феврале 2010 г. военный историк Александр Николаевич Колесник передал в редакцию сайта "Правды о Катыни", выдержки из стенограмм его личных бесед с бывшим членом Политбюро ЦК ВКП(б) Лазарем Моисеевичем Кагановичем, бывшим в 1940 г. членом Политбюро ЦК ВКП(б), зам. председателя Совета Народных Комиссаров СССР, входивший в ближний круг Сталина.

В записи на записке Берии Сталина № 794Б, Л. Каганович указан, как якобы поддержавший расстрел 25.700 поляков. Всего за период с 1985 по 1991 гг. у А. Колесника состоялись шесть бесед с Л. Кагановичем на различные исторические темы. Известно, что даты бесед доктора исторических наук Колесника с Л. Кагановичем и их продолжительность были задокументированы сотрудниками КГБ СССР, охранявшими подъезд дома, в котором проживал Каганович.

В шестой беседе, состоявшейся в ноябре 1985 г. Каганович рассказал, что весной 1940 г. руководством СССР было принято вынужденное и очень трудное решение о расстреле 3.196 преступников из числа граждан бывшей Польши. К расстрелу были приговорены, в основном, польские военные преступники, причастные к массовому уничтожению в 1920-21 г. пленных советских красноармейцев, а также сотрудники польских карательных органов, совершившие преступления против СССР и польского рабочего движения в 1920-е - 1930-е годы. Кроме них, были также расстреляны уголовники из числа польских военнопленных (http://zerkalov.org.ua/node/5433).

В этой связи полагаю необходимым сообщить некоторые подробности, которые стали известны мне лично. Вернувшись в 1996 г. в Москву, я как бывший 2-ой секретарь ЦК КПЛ, возобновил контакт с Валерием Иннокентьевичем Харазовым, бывшим с 1967 по1 978 г. вторым секретарем ЦК КПЛ. Как-то в беседе с Харазовым зашел разговор о книге «Тайны Катыни», которую я тогда писал.

Выяснилось, что Валерий Иннокентьевич со школьных лет был дружен с Александром Николаевичем Шелепиным, ставшим председателем КГБ СССР. Харазов в этот период работал в аппарате ЦК КПСС. В обед они нередко встречались и, прохаживаясь по садику на Старой площади, обсуждали разные проблемы.

Харазов сообщил мне, что Шелепин в разговоре с ним упоминал польскую тему. Выяснилось, что Н. Хрущев в 1959 г. отказался дать согласие на уничтожение учетных дел расстрелянных польских военнопленных, хранившихся в КГБ, заявив, пусть все остается, как есть. Вопросов относительно правдивости информации о расстреле польских военнопленных сотрудниками НКВД СССР у Харазова и Шелепина не возникало по причине того, что в КГБ СССР было известно о расстреле в весной 1940 г. 3.196 польских граждан. (http://www.katyn.ru/index.php?go=Pages&in=view&id=71).

Особо отмечу, что информацию о расстреле в 1940 г. 3.000 поляков мне подтвердил в тел. разговоре (15 и 16 февраля 2010 г.) бывший первый зампред председателя КГБ СССР Ф.Д. Бобков. Он тогда находился в госпитале и сообщил мне по телефону, что расстрел поляков не являлся секретом для многих сотрудников КГБ СССР. Особо заакцентирую, что разговор шел о расстреле 3 тыс. поляков, но не 21.857, как было написано в 1959 г. в записке Шелепина.

16 февраля 2010 г. я позвонил Ф. Бобкову ещё раз. Телефонную трубку взяла жена Людмила Сергеевна и передала её мужу. Тот ещё раз подтвердил цифру расстрелянных поляков – 3 тыс. и заявил, что кризисную ситуацию с Катынью и Польшей создал Горбачев, а усугубил её Ельцин.

8. Свидетель Д. Токарев озвучивал заученную речь

Особого разговора заслуживают показания свидетелей, проходящих по «Катынскому делу». Российские катыноведы отмечают особое значение этих показаний. На это обратил особое внимание Европейский суд в 2012 г. Ключевыми здесь являются показания генерала КГБ в отставке 89-летнего Дмитрия Токарева, бывшего начальника УНКВД по Калининской области.

Д. Токарева советские следователи допрашивали дважды, 14 и 20 марта 1991 г. Допрос 14 марта был предварительным, на котором Токарева убедили, что он должен «сотрудничать» со следствием и изложить «факты преступного расстрела» польских граждан весной 1940 г. Токареву тогда было 89 лет. Жил он в гор. Владимире. В тюрьме Владимира отбыл 15 лет лишения свободы известный Токареву Павел Судоплатов ,генерал-лейтенант НКВД-МГБ СССР, посаженный в хрущевский период борьбы со сталинизмом. В 1991 г. многое напоминало Токареву тот период.

Участь, подобная судоплатовской, грозила и Токареву. Он понимал, что даже если его не посадят, то спокойная жизнь рухнет. Исчезнет и продуктовый паек, еженедельно получаемый из КГБ. А в магазинах пусто. Стремление обеспечить себе спокойное доживание, путём «сотрудничества» со следствием, показалось старому чекисту наиболее оптимальным. Так родилась мифическая акции по расстрелу поляков во внутренней тюрьме Калининского УНКВД, что подтвердил ситуационный анализ содержания показаний Токарева. Он изложил невероятные для реальности подробности.

Тем не менее, российскими и польскими катыноведами показания Токарева преподносятся, как «бесценные и подробные». Однако детальное знакомство с показаниями генерала, расшифрованными и опубликованными в Польше по видеозаписи его допроса, состоявшего 20 марта 1991 г., позволяет утверждать, что они не только путаны и противоречивы, но и содержат массу несуразностей и неточностей, которыми старый чекист, видимо, не случайно наполнил свои показания.

Процедура расстрела по показаниям Токарева выглядела следующим образом: «Из камер поляков поодиночке доставляли в «красный уголок», то есть в ленинскую комнату, там сверяли данные — фамилию, имя, отчество, год рождения. Затем надевали наручники, вели в приготовленную камеру и стреляли из пистолета в затылок. Потом через другую дверь тело выносили во двор, где грузили в крытый грузовик» (Катынь. Расстрел… С. 35)

Прежде всего, вызывает сомнение сама процедура расстрела польских полицейских во внутренней тюрьме Калининского УНКВД, о которой рассказал Токарев. Она предполагала достаточно длительные перемещения жертв в помещении внутренней тюрьмы, продолжительность которых выявил следственный эксперимент, проведенный Сергеем Стрыгиным (ныне покойным), моим коллегой по расследованию катынского преступления в здании бывшего Калининского УНКВД. Он прошел по маршруту жертв расстрела, как его описал Токарев на допросе.

Следует обратить внимание, что Токарев утверждал, что ленинская комната или красный уголок, в которой опрашивались и заковывались в наручники жертвы перед расстрелом, находилась в помещении внутренней тюрьмы, то есть в цоколе здания. На деле выяснилось, что ленинская комната находилась на 2-ом этаже здания Калининского УНКВД, рядом с кабинетом начальника.

То есть до ленинской комнаты жертву следовало провести не только по коридору внутренней тюрьмы, но и по трем лестничным маршам на 2-ой этаж, а затем тем же путем препровождать, скованную наручниками жертву, вниз в расстрельную камеру, которая представляла собой узкий проход с неудобной лестницей, ведущей во двор.

По мнению С. Стрыгина, вынос трупов расстрелянных из полуподвала во двор по узкой и неудобной лестнице, был достаточно трудоемкой и требующей времени процедурой, во время которой следующая жертва должна была ожидать в коридоре.

Уверен, что старый опытный чекист, давая показания, решил подстраховаться. В 1991 г. всё было весьма неопределенно, политическая ситуация в стране могла перемениться и Токареву пришлось бы отвечать за свои показания. На всякий случай генерал приправил свои показания солидной дозой абсурда, который при тщательной проверке мог быть выявлен.

Это страховало его от обвинений в сознательном лжесвидетельстве. Для этого случая у него был готов ответ. Да, говорил, но если бы внимательно проверили, то выяснили бы, что это абсурд. Нечто подобное через полтора года проделал на допросе бывший глава КГБ СССР Александр Шелепин.

Отмечу, что послужной список особиста погранвойск ГБ Токарева к 1940 г. был весьма впечатляющим. Достаточно сказать, что в мае 1937 г. Токарева направили в полугодовую загранкомандировку по линии НКВД в Париж.  Напомню, это было время Ежова и повальных репрессий. Масса советских бойцов «невидимого фронта», работавших за рубежом, тогда была объявлена «предателями» и «шпионами».

В заграничные командировки в это время выезжали только особо доверенные эмиссары НКВД, «инспектировавшие» на месте работу советских резидентур. В Париже Токарев, видимо, успешно справился с порученным заданием. Иначе его после зарубежной командировки не забрали бы в центральный аппарат НКВД СССР.

Но вернусь к следственному эксперименту С. Стрыгина. Он как говорилось состоялся,  в бывшем здании УНКВД Калининской области, ныне это Медицинская академия. В этот период по причине заболевания тазобедренных суставов я уже передвигался с трудом. Поэтому Стрыгин отправился в Тверь один. Мы обговорили все детали эксперимента, и Стрыгин прошел путь жертвы до расстрельной камеры.

Так вот, согласно эксперименту, проделанному Стрыгиным, путь жертвы до расстрельной камеры по коридорам и лестницам здания УНКВД составлял до 6 мин., возможно, и больше, если учесть все процедуры, которые проделывались с жертвами. Открытие камеры, вывод жертвы, закрытие камеры, провод жертвы по коридору тюрьмы, преодоление трех лестничных марше, опрос жертвы в ленинской комнате, сковывание наручниками, спуск в цоколь, в расстрельную камеру, освобождение от наручников, вынос трупа во двор.

 То есть утверждения Токарева, что за ночь (темное время суток весной 1940 г.) один палач в одной камере тюрьмы УНКВД расстреливал по 250-340 чел. просто бред. Известно, что продолжительность темного времени суток, в который разрешалось производить расстрелы, в апреле-мае в Твери составляет от 620 до 520 мин.

То есть максимальное количество жертв за ночь, да простит меня уважаемая аудитория за такие подробности, которое мог расстрелять один палач, в одной расстрельной камере, могло составить не более 100— 150 человек. Между тем, первый этап польских полицейских, прибывших в Калинин и, который, якобы в ту же ночь был расстрелян, насчитывал 343 человека. Второй — 494 чел., третий - 300 чел., четвертый — 299 чел., пятый – 346 чел., шестой — 350 чел. И так продолжалось до 22 мая 1940 года.

Никого из катыноведов так и не заинтересовало, как в Калининской внутренней тюрьме один палач в одной расстрельной камере за ночь управлялся с таким потоком жертв. Хоть бы придумали, что расстреливали группами. Правда, придумали, что в расстрелах якобы участвовало 30 человек. Но это общее количество сотрудников, задействованных, по словам Токарева, в акции расстрела. Конвоиры, опрашивающие сотрудники, вытаскивающие трупы и грузящие их в автомашину, доставляющие на спецкладбище, выгружающие трупы и закидывающие их в рвы. Тут и 30-ти человек будет мало.

Но по этому поводу катыноведы хранят гробовое молчание. Сказать нечего. Они также молчат, где в здании Калининского УНКВД удавалось размещать такое количество польских полицейских.

Однако вернусь к показаниям Токарева. Секрет открывается, когда внимательно читаешь стенограмму его допроса. Где-то в середине допроса генерал, отвечая на вопрос военного следователя А. Яблокова, проговорился: «Теперь повторяем мое задание...» (в польском тексте «Nie pamiętam. Teraz powtarzamy moje zadanie...). Однако военный следователь Анатолий Яблоков не дал договорить Токареву и задал новый вопрос.

По всей вероятности, старый генерал решил уточнить у Яблокова, что следует говорить. Ясно, что Токарев старался следовать инструкциям, данным ему во время предварительного допроса, состоявшегося 14 марта 1991 г., факт которого катыноведы тщательно скрывают. Почему? Видимо потому, что он является свидетельством того, что второй допрос генерала был заранее подготовленным спектаклем, который следовало зафиксировать на видеокамеру.

Все говорит о том, что старый чекист в неспокойном 1991 г. решил пойти на «сотрудничество» со следствием. Это как нельзя устраивало следователей ГВП. К этому времени Горбачев известным заявлением ТАСС от 13.04.1990 г. уже признал ответственность НКВД СССР за катынское преступление. Поэтому следствию необходимо было, во что бы то ни стало подтвердить эту вину.

В реальности, так называемая «массовая расстрельная акция» в Калинине в 1940 г., видимо, происходила следующим образом. Весной через внутреннюю тюрьму Калининского УНКВД по этапу прошли 6 тысяч поляков из Осташковского лагеря НКВД. Эта тюрьма для абсолютного большинства поляков использовалась, как перевалочный пункт.

В то же время часть поляков, служивших в карательных органах и виновных в уголовных преступлениях, примерно 300 человек, вероятно, была расстреляна в Калинине по приговорам и захоронена на спецкладбище НКВД в Медном. Элементы польской амуниции от этих 300 полицейских создали тот «достоверный» фон, который позволил выдать останки 5 тысяч советских «врагов народа», захороненных в Медном, за останки польских полицейских. Подобную операцию польские археологи проделали в киевской Быковне, о чем писали украинские газеты.

Несомненно, на допросе 20 марта 1991 г. генерал Токарев озвучил своеобразный коктейль, частично состоящий из правды о расстреле 300 полицейских и надуманных «подробностей» о массовом шеститысячном расстреле поляков. Выполняя указание сверху, военный следователь Яблоков путаные и противоречивые показания Токарева представил, как исключительно логичные и достоверные. Тогда был нужен авторитетный свидетель, подтвердивший массовый расстрел польских военнопленных весной 1940 г. в Калинине.

9. О знаках различия на обмундировании, погонах и орденах, найденные в катынских захоронениях.

Известно, что в официальном отчете Герхарда Бутца (Gerhard Buhtz) профессора медицины, руководителя нацистской комиссии, занимавшейся в 1943 г. эксгумационными раскопками в Катыни, отмечено. «Все трупы были одеты в хорошо пригнанные польские мундиры, по которым в большинстве случаев можно было распознать звание. Кроме орденов и других наград, личных вещей, документов, сувениров, писем, записных книжек — на телах были многочисленные предметы военного снаряжения. Трупы из могил №№ 1-7 были в зимней одежде, а в могиле № 8— в летней».

Помимо этого Бутц особо отметил: «…После исследования состояния одежды, установления метода связывания жертвы, производился осмотр орденов, нагрудных знаков, погон, пуговиц, знаков отличия, а также проверка содержимого карманов…

Обмундирование на извлеченных трупах можно с полной уверенностью определить как форменную одежду польской армии. Установлены: польские орлы на пуговицах, войсковые степени, ордена и знаки отличия, полковые знаки, обозначения рода войск, фасон сапог, головные уборы офицеров и рядовых, портупеи и ремни, походные фляги, алюминиевые кружки, штемпеля на белье.

Следует также подчеркнуть, что среди жертв находится много офицеров 1-го кавалерийского им.Ю. Пилсудского полка. Этот факт подтверждают, среди прочего, найденные в могиле №8 погоны с буквами S.Р. (отборный полк легкой кавалерии).

На мундирах убитых были найдены также отличия за храбрость, как-то: серебряный крест «Virtuti Militari»— эквивалент немецкому «Ritterkreuz» (рыцарскому кресту), польские ордена «Krzyz Zaslugi», «Krzyz Walecznych» и пр.» (Цит. по: Ю. Мацкевич. Катынь. Лондон, Изд. «Заря»,1988. Приложение 15).

Наличие знаков воинского отличия и различия на останках катынских жертв является неопровержимым свидетельством того, что польские военнопленные были расстреляны нацистами в 1941 г. В СССР военнопленным в лагерях НКВД категорически не разрешалось носить знаки различия. У нацистов таких запретов не было.

Напомню пункт 10 «Временной инструкции о порядке содержания военнопленных в лагерях НКВД» от 28 сентября 1939 г., в соответствии с которым «Принятые лагерем военнопленные перед тем, как разместить их в бараки, проходят осмотр …. Обнаруженное оружие, ВОЕННЫЕ ДОКУМЕНТЫ и другие запрещенные к хранению в лагере предметы отбираются».

10. 9-ая забытая могила и неизвестные захоронения

В завершение приведу ещё факты, подтверждающие фальсификационный характер нацистско-польской версии Катыни, господствующей сегодня в России, согласно которой поляков расстреливали сотрудники НКВД.

В 2000 г. след некоторых пропавших польских офицеров обнаружился в неизвестном польском захоронении, находящемся в 500 метрах от польского мемориального кладбища в Катынском лесу. Оно никак не могло быть делом рук чекистов, поскольку находилось в 50 метрах от дома отдыха НКВД, в котором летом 1940 г. отдыхали члены Политбюро ЦК ВКП(б) К. Ворошилов и Л. Каганович.

Об этом захоронении 12 апреля 2000 г. и.о. президента России Владимир Путин в телефонном разговоре сообщил тогдашнему польскому президенту Александру Квасьневскому. Супруга Квасьневского Иоланта, прибывшая на следующий день в Катынь, возложила цветы на эту могилу…

По предварительным оценкам общее количество трупов в могиле составляет от трехсот до тысячи. Однако это захоронение в Катыни до сих пор остается невскрытым. Более того, его засыпали толстым слоем песка. В чем же дело? Видимо, в том, что появление сотен трупов «пропавших» поляков «обрушит» официальную версию катынского преступления. Ведь считается, что все расстрелянные в Катыни польские офицеры из Козельского лагеря уже найдены, опознаны и захоронены на территории польского мемориала.

Факт телефонного разговора Путина и Квасьневского по поводу неизвестного захоронения подтверждает информация, размещённая на официальном кремлёвском сайте (http://2002.kremlin.ru/pressa/ 2000041204.html). Помимо этого, 14 апреля 2000 г. о телефонном разговоре Путина и Квасьневскогописала польская «Газета выборча».

Но в Польше факт обнаружения неизвестного массового польского захоронения всячески замалчивают. В апреле 2011 г. информацию о 9-ой польской могиле в Катыни я предоставил польским корреспондентам Ежи Мальчыку (ПАП), Анджею Заухи (TVN24), Марцину Смяловском («Польское телевидение»), Юстине Прус («Rzeczepospolita»).

Об этой могиле я писал в своем Открытом письме от 17 апреля 2011 г.  к известному польскому режиссеру и Сопредседателю польско-российского форума гражданского диалога г-ну К. Занусси. Оно было опубликовано в интернет-газете «Столетие». Но ответа не последовало.

В 2012 г. предпочло отмолчаться и посольство Польши в России. Тогда я в ответ на письмо польских дипломатов в газету «Спецназ России» напомнил им о выявленном в Катыни 9-ом польском захоронении. Ответа также не последовало.

Тем не менее, депутаты польского Сейма Витольд Ващиковский (Witold Waszczykowski) и Аркадиуш Мулярчик (Arkadiusz Mularczyk), яростно критиковавшие в польском Сейме мою статью «Ложь и правда Катыни» («Спецназ России», № 4, 2012), тоже предпочли не заметить моего обращения. Такое же молчание последовало на мои письма, направленные ещё в марте 2008 г. в Федерацию катынских семей, редакцию польского журнала «Nie» и редакцию польской версии французского ежемесячника «Le Mond diplomatique».

***

Следует напомнить, что в сентябре 2007 г. на интернет-сайте католической «Группы 33» из Хожува (пригород г. Катовице) появилось интервью Кристины Щирадловской-Пеца (Krystyna Szczyradłowska-Peca). 1927 г.р., дочери польского полковника Бронислава Щирадловского из «украинского» катынского списка. Пани Кристина рассказала, что в мае 1946 г. она вместе с другими польскими гражданами на поезде репатриировалась из СССР в Польшу.

Во время вынужденной остановки поезда на станции Гнёздово, недалеко от Катыни, полякам было предложено сходить в лес посмотреть могилы соотечественников. Пройдя некоторое время по лесу, расположенного по правой стороне от железнодорожного полотна Смоленск-Минск, они увидели: «громадный раскопанный ров – могилу, в которой находились человеческие останки. О том, что это были останки польских офицеров, свидетельствовали детали мундиров (пуговицы с орлами). Тела частично мумифицировались, поскольку почва была песчаная. Уложены они были слоями и было их очень много» (http://www.chorzowmagdalena.katowice.opoka.org.pl/gr33/index.php?option=com_content&task=view&id=59&Itemid=30

Известно, что все раскопки в Катыни в 1943 г. и 1944 г. велись только слева от железной дороги (если ехать из Смоленска). О раскопках захоронений польских офицеров в Катыни в 1946 г., тем более с правой стороны железной дороги, сведения отсутствуют. Останки каких польских офицеров видела К.Щирадловска? Пока это тоже остаётся тайной Катыни.

Смоленскими участниками проекта «Правда о Катыни» удалось найти жителя пос. Катынь, который, будучи подростком, наблюдал в мае 1946 г. эксгумацию могилы, найденной справа от железной дороги. По его словам, трупы после той эксгумации не вывозились, а были перезахоронены на прежнем месте. К сожалению, заявление Щирадловской проигнорировали, как российская, так и польская сторона. Это не случайно.

Нахождение нескольких новых массовых захоронений польских офицеров вне Катыни-Козьих Гор, как говорилось, просто «обрушит» официальную нацистко-польскую версию катынского преступления. Видимо, по этой причине польская сторона и «Мемориал» этой информацией не заинтересовались.

P.S. В настоящем сообщении мне пришлось умолчать о целом ряде более мелких, но, тем не менее, важных аргументах, которые также развенчивают нацистско-польскую версию Катыни. Все они изложены в моей книге «Катынь. Современная история вопроса». Помимо них были выявлены новые свидетельства. Но это материал для новой книги."



Наш канал в Яндекс.Дзен

Новости партнеров

Оставить комментарий:

Теги:

Также в новостях



Лента новостей
Новости СМИ2